Чем ночь темней, тем ярче звезды!
С этого дня я начинаю потихоньку, частями, выкладывать фик, над которым бьюсь с ноября месяца.
Он все еще в процессе шлифовки.
Названия не имеет, кто захочет посодействовать - милости прошу.
читать дальшеНеобходимое предисловие. Своего рода авторский манифест, кому не хочется – может смело пропускать его, не читая, с основным текстом это никак не связано.
Я предпочитаю писать про своих персонажей. Это предоставляет больший простор для творчества. И, потом, мне интереснее пытаться создать обычных, рядовых жителей полюбившегося мне мира, а не загоняться в жесткие рамки канона (да, в этом я немного ортодокс!). Тех, кого случайно подхватывает поток великих событий. Кто не вершит судьбы мира, не спасает галактические империи, кто не видит глобального смысла в происходящем, - потому что не совсем даже представляют, что именно происходит, - тех, кто и себя-то порой спасти не может…
Огромное спасибо Жоржетте – за помощь (такую значительную, что смело можно назвать ее соавтором) и невероятное терпение в течение нескольких месяцев.
*****
Холодный пол обжигал разгоряченное тело. Зелиг украдкой выплюнул сгусток крови и провел языком по деснам, пытаясь определить, сколько зубов выбито. Шатаются, но, кажется, пока все на месте.
Перевести дыхание. Тихонько, чтобы не потревожить отзывающиеся болью при каждом вздохе ребра. Аккуратно расслабить мышцы. Очень осторожно, чтобы не привлечь внимания. Скованные за спиной руки затекли, и с этим ничего нельзя поделать, но хоть что-то…
Фастпенту изобрели, преследуя самую благую цель. Облегчить работу следователя. Убрать из процедуры допроса то, что принято стыдливо именовать «мерами физического воздействия». Что там в древности говорили про дорогу, вымощенную благими намерениями? Всякое действие рождает противодействие – закон, верный не только в физике. Всегда и везде найдется что-то, что захотят скрыть. Ответом стала летальная блокада. Замкнутый круг: суперпентотал – привитая аллергия – возвращение к допросам по-старинке. Что дальше? Выдирание ногтей?
- Куда они могли пойти? Говори! Говори, щенок!
Сколько он еще выдержит? Зелиг успел несколько раз проклясть то, что не стали пытаться допросить его с фастпентой. Малоприятная смерть от анафилактического шока сейчас казалась почти желанной. Несмотря на отчаянное желание жить – так, как хочется только в двадцать четыре года. О подвиге и мужественном молчании на допросах хорошо рассуждать, когда тебе ничего не грозит. В аудитории офицерского училища, в библиотеке, дома – но не когда из тебя сапогами выбивают внутренности.
- Будешь говорить? Ну?
От удара по ребрам прерывается дыхание. Во рту сухо, металлический привкус крови. Мучительно хочется пить. Зелиг прикусил губы. Только не подавать вида, что он в отчаянии. Тогда его быстро «дожмут». Больше всего хотелось потерять сознание, чтобы хоть ненадолго сбежать от боли. Кажется, от таких побоев человек бы давно умер… но допрашивающий его капрал знает, как и куда бить.
Все, что произошло, можно определить одним словом. Прокол. Страшный, чудовищный прокол. Их застали врасплох. Похоже, шеф считал, что Фордариану не хватит смелости. Или сил. Или что он не сможет так быстро действовать. Или… а, теперь уже неважно. Важно только, что предатели оказались и среди своих. В самой штаб-квартире.
Штурм. Времени на подготовку к бою им почти не оставили. Минутный шок, лихорадочное уничтожение документов, отчаянные перестрелки в коридорах, где было тяжело дышать от вони горящего пластика и дерева, запах крови, крики, мигающий, то и дело гаснущий свет, искрящая проводка, незнание, откуда и кем будет открыт огонь… Когда стало ясно, что долго продержаться они не смогут, стали прорываться небольшими группами. Ему почти удалось уйти. Если бы не луч нейробластера, прошедшийся по ноге. Подбирать и тащить раненых на себе не было ни сил, ни времени. Неспособный идти без посторонней помощи задержал бы остальных. Уменьшил бы их шансы выжить. Жесткая арифметика боя на прорыв. Во время быстрого совещания у лифта это решение казалось Зелигу вполне понятным и разумным. Теперь же он старательно гнал от себя паническую мысль о том, что его просто бросили. Инвалида. Обузу…
Звук открывающейся двери. Тяжелые шаги.
- Ну, что?
- Молчит. Упрямый парнишка, - в голосе капрала промелькнуло нечто вроде уважения.
- Ладно. Он может знать… попробуй спросить его о кодах хранилища.
- Взломать не проще?
- Если только гидравлическим прессом. Ты бы видел, что это такое…
- А плазмотроном?
- Неизвестно сколько провозимся.
- Тут, похоже, не быстрее.
- Зато безопаснее. Эсбешники те еще жуки. Кто знает, какие сюрпризы могут приготовить потенциальным взломщикам… верно, парень? - говоривший легко толкнул носком сапога голову Зелига.
- Кажется, он отключился.
Надо молчать. Не выдать ничего из того, что ему известно. Может, фордариановцы уже что-то знают – но лучше умереть с чистой совестью. Он уже калека, терять нечего… Но как же трудно задавить в себе страх перед болью и животное желание жить!
Мысли путались. Пока он владеет собой, он ничего не скажет, а вдруг в забытьи?.. Покончить с собой не удастся…
- Не думаю.
- Посмотрите на него, сэр. Парень явно в шоке.
- Да неужели? - жесткие пальцы за волосы оторвали голову Зелига от пола, - что, мальчики Негри такие неженки? - человек рывком запрокидывает его голову назад.
Ненавидящие глаза оказываются совсем близко. Это не ненависть к тому, кого судьба закинула по другую сторону баррикад. Так смотрят на личного врага. Но Зелиг видел его впервые, в этом он мог поклясться чем угодно…
- Притих, выблядок? – незнакомец рванул голову лейтенанта назад сильнее, так, что шея хрустнула, - смелость кончилась?
Зелиг заставил себя не отводить глаза. Этот человек явно был военным – осанка, разворот плеч… это въедается в тебя навсегда, не скроешь никаким штатским костюмом… но кто он?
- Не узнаешь? – незнакомец выпустил волосы Зелига, выпрямился и ногой перекатил его на бок, - зато я тебя узнал. Хоть ты и был пободрее, когда крутился рядом с Негри эдаким щеночком… только что хвостом не вилял.
Рядом с шефом СБ за пределами штаб-квартиры Зелиг оказался лишь один раз за свою такую недолгую карьеру. Когда опечатывали архивы министерства политвоспитания. Значит, перед ним бывший политофицер? Вполне возможно… нескольких из них тогда взяли прямо в архиве при попытке уничтожить документы. Однако Зелигу в тот день было совершенно не до того, чтобы рассматривать арестованных. Но если так – почему этот тип на свободе? Как ему удалось?..
- Ну, что, будешь говорить? – почти спокойно осведомился политофицер.
Зелиг стиснул зубы. Это не просто капрал из примкнувшей к Фордариану части, который допрашивал его до сих пор. Этот тип поопаснее... и ему плевать, что не лейтенант Ноллис виноват в его бедах. Таких одержимых Зелиг встречал пару раз. Но… может, удастся его спровоцировать? Так, чтобы он дал волю своей ненависти и пристрелил его… Это было бы наилучшим выходом из ситуации…
- Вставай, - тычок носком сапога в живот был совсем слабым. Ударили не из желания причинить боль. Просто способ поторопить.
- Сэр, он,.. – капрал с сомнением покосился на лежащего на полу Зелига, - гм… он не может идти. Нога не действует. Попал под нейробластер.
- И что? – политофицер приподнял бровь, - никто его нести не собирается. Не может встать – пусть ползет.
Зелиг задохнулся от отчаяния. Докатиться до такого унижения… почему ему не попали в голову? Умер бы сразу и не было бы ничего из этого…
- Встать, лейтенант, - процедил политофицер, щелкая кнопкой снятого с пояса электрошока.
Слабое жужжание показалось оглушительным. Зелиг закрыл глаза, чтобы скрыть так постыдно некстати подступившие слезы. Знакомый метод, который курсанты СБ называли между собой «небо с овчинку»… излюбленный прием инструкторов во время тяжелых марш-бросков, когда курсанты со стоном «не могу больше» валились с ног. Резиновый шланг напрочь вышибал усталость, заставляя выжать из, казалось бы, измученного тела новые силы. Что же – их воспитала одна армия, такой замечательный метод не мог остаться прерогативой исключительно спецкурсов СБ… его просто заставят ползти, ведь у любой выносливости и гордости есть предел…
- Встать, я кому сказал, - кончик шокера оказался у самого лица. Запах озона казался омерзительным, тело стала бить невольная дрожь.
Зелиг оттолкнулся локтем от пола. Избитое тело отозвалось болью, не желая подчиняться, но лучше уж так, чем очередная порция побоев. Он застонал и поспешно закусил разбитую губу. Чуть подсохший струп лопнул, в рот потекла кровь, Зелиг инстинктивно сглотнул. Желудок тут же скрутило спазмом, и он снова рухнул на пол. Его вырвало - желчью, мучительно, с болью и судорогами.
Политофицер чуть отступил назад. Выражение брезгливости на его лице было настолько явным, что Зелиг заставил себя стиснуть зубы и повторить попытку. Пусть даже он калека, пусть жить недолго – ничто на свете не заставит его корчиться в собственной блевотине.
Бесконечно медленно ему удалось подняться на колено. Парализованная нога висела мертвым грузом. Так… теперь самое сложное - встать. Если бы руки были свободны, это существенно бы облегчило задачу… нужна какая-то опора… до ближайшей стены метра полтора, не меньше… дадут доползти или нет? Только есть ли смысл в этом барахтании? Идти он все равно не сможет…
- Ну, каково тебе теперь? – политофицер наблюдал за ним с полным равнодушием, - зачем тебе себя лишний раз мучить? Ты же сам виноват в том, что с тобой происходит. Скажешь – и все прекратится. Посмотри правде в глаза, мальчик – ты же калека. Инвалид. И ни на что больше не годен. Не можешь даже стоять самостоятельно. Тебе нет нужды играть в солдатиков.
Знакомый прием. Проходили такое. Даже тренинг был… Но вот сейчас воспринимается совершенно иначе. Трудно сохранять гордость – да что там гордость, просто хоть какое-то достоинство, - стоя на коленях со скованными руками и глядя на кого-то снизу вверх, когда тело умоляет только о покое, об избавлении от боли хоть ненадолго. И здравый смысл потихоньку сдает позиции. Только бы не запаниковать, тогда точно конец...
Политофицер посмотрел на хронометр и досадливо нахмурился.
- Харди, бери его и за мной. Там на месте разберемся.
Капрал разрезал пластиковые наручники (Зелиг невольно ахнул в голос от внезапной боли в затекших руках), закинул руку лейтенанта на плечо и поднял. Зелиг безвольно повис на капрале. Господи, ну почему он никак не потеряет сознание?
Он все еще в процессе шлифовки.
Названия не имеет, кто захочет посодействовать - милости прошу.
читать дальшеНеобходимое предисловие. Своего рода авторский манифест, кому не хочется – может смело пропускать его, не читая, с основным текстом это никак не связано.
Я предпочитаю писать про своих персонажей. Это предоставляет больший простор для творчества. И, потом, мне интереснее пытаться создать обычных, рядовых жителей полюбившегося мне мира, а не загоняться в жесткие рамки канона (да, в этом я немного ортодокс!). Тех, кого случайно подхватывает поток великих событий. Кто не вершит судьбы мира, не спасает галактические империи, кто не видит глобального смысла в происходящем, - потому что не совсем даже представляют, что именно происходит, - тех, кто и себя-то порой спасти не может…
Огромное спасибо Жоржетте – за помощь (такую значительную, что смело можно назвать ее соавтором) и невероятное терпение в течение нескольких месяцев.
*****
Холодный пол обжигал разгоряченное тело. Зелиг украдкой выплюнул сгусток крови и провел языком по деснам, пытаясь определить, сколько зубов выбито. Шатаются, но, кажется, пока все на месте.
Перевести дыхание. Тихонько, чтобы не потревожить отзывающиеся болью при каждом вздохе ребра. Аккуратно расслабить мышцы. Очень осторожно, чтобы не привлечь внимания. Скованные за спиной руки затекли, и с этим ничего нельзя поделать, но хоть что-то…
Фастпенту изобрели, преследуя самую благую цель. Облегчить работу следователя. Убрать из процедуры допроса то, что принято стыдливо именовать «мерами физического воздействия». Что там в древности говорили про дорогу, вымощенную благими намерениями? Всякое действие рождает противодействие – закон, верный не только в физике. Всегда и везде найдется что-то, что захотят скрыть. Ответом стала летальная блокада. Замкнутый круг: суперпентотал – привитая аллергия – возвращение к допросам по-старинке. Что дальше? Выдирание ногтей?
- Куда они могли пойти? Говори! Говори, щенок!
Сколько он еще выдержит? Зелиг успел несколько раз проклясть то, что не стали пытаться допросить его с фастпентой. Малоприятная смерть от анафилактического шока сейчас казалась почти желанной. Несмотря на отчаянное желание жить – так, как хочется только в двадцать четыре года. О подвиге и мужественном молчании на допросах хорошо рассуждать, когда тебе ничего не грозит. В аудитории офицерского училища, в библиотеке, дома – но не когда из тебя сапогами выбивают внутренности.
- Будешь говорить? Ну?
От удара по ребрам прерывается дыхание. Во рту сухо, металлический привкус крови. Мучительно хочется пить. Зелиг прикусил губы. Только не подавать вида, что он в отчаянии. Тогда его быстро «дожмут». Больше всего хотелось потерять сознание, чтобы хоть ненадолго сбежать от боли. Кажется, от таких побоев человек бы давно умер… но допрашивающий его капрал знает, как и куда бить.
Все, что произошло, можно определить одним словом. Прокол. Страшный, чудовищный прокол. Их застали врасплох. Похоже, шеф считал, что Фордариану не хватит смелости. Или сил. Или что он не сможет так быстро действовать. Или… а, теперь уже неважно. Важно только, что предатели оказались и среди своих. В самой штаб-квартире.
Штурм. Времени на подготовку к бою им почти не оставили. Минутный шок, лихорадочное уничтожение документов, отчаянные перестрелки в коридорах, где было тяжело дышать от вони горящего пластика и дерева, запах крови, крики, мигающий, то и дело гаснущий свет, искрящая проводка, незнание, откуда и кем будет открыт огонь… Когда стало ясно, что долго продержаться они не смогут, стали прорываться небольшими группами. Ему почти удалось уйти. Если бы не луч нейробластера, прошедшийся по ноге. Подбирать и тащить раненых на себе не было ни сил, ни времени. Неспособный идти без посторонней помощи задержал бы остальных. Уменьшил бы их шансы выжить. Жесткая арифметика боя на прорыв. Во время быстрого совещания у лифта это решение казалось Зелигу вполне понятным и разумным. Теперь же он старательно гнал от себя паническую мысль о том, что его просто бросили. Инвалида. Обузу…
Звук открывающейся двери. Тяжелые шаги.
- Ну, что?
- Молчит. Упрямый парнишка, - в голосе капрала промелькнуло нечто вроде уважения.
- Ладно. Он может знать… попробуй спросить его о кодах хранилища.
- Взломать не проще?
- Если только гидравлическим прессом. Ты бы видел, что это такое…
- А плазмотроном?
- Неизвестно сколько провозимся.
- Тут, похоже, не быстрее.
- Зато безопаснее. Эсбешники те еще жуки. Кто знает, какие сюрпризы могут приготовить потенциальным взломщикам… верно, парень? - говоривший легко толкнул носком сапога голову Зелига.
- Кажется, он отключился.
Надо молчать. Не выдать ничего из того, что ему известно. Может, фордариановцы уже что-то знают – но лучше умереть с чистой совестью. Он уже калека, терять нечего… Но как же трудно задавить в себе страх перед болью и животное желание жить!
Мысли путались. Пока он владеет собой, он ничего не скажет, а вдруг в забытьи?.. Покончить с собой не удастся…
- Не думаю.
- Посмотрите на него, сэр. Парень явно в шоке.
- Да неужели? - жесткие пальцы за волосы оторвали голову Зелига от пола, - что, мальчики Негри такие неженки? - человек рывком запрокидывает его голову назад.
Ненавидящие глаза оказываются совсем близко. Это не ненависть к тому, кого судьба закинула по другую сторону баррикад. Так смотрят на личного врага. Но Зелиг видел его впервые, в этом он мог поклясться чем угодно…
- Притих, выблядок? – незнакомец рванул голову лейтенанта назад сильнее, так, что шея хрустнула, - смелость кончилась?
Зелиг заставил себя не отводить глаза. Этот человек явно был военным – осанка, разворот плеч… это въедается в тебя навсегда, не скроешь никаким штатским костюмом… но кто он?
- Не узнаешь? – незнакомец выпустил волосы Зелига, выпрямился и ногой перекатил его на бок, - зато я тебя узнал. Хоть ты и был пободрее, когда крутился рядом с Негри эдаким щеночком… только что хвостом не вилял.
Рядом с шефом СБ за пределами штаб-квартиры Зелиг оказался лишь один раз за свою такую недолгую карьеру. Когда опечатывали архивы министерства политвоспитания. Значит, перед ним бывший политофицер? Вполне возможно… нескольких из них тогда взяли прямо в архиве при попытке уничтожить документы. Однако Зелигу в тот день было совершенно не до того, чтобы рассматривать арестованных. Но если так – почему этот тип на свободе? Как ему удалось?..
- Ну, что, будешь говорить? – почти спокойно осведомился политофицер.
Зелиг стиснул зубы. Это не просто капрал из примкнувшей к Фордариану части, который допрашивал его до сих пор. Этот тип поопаснее... и ему плевать, что не лейтенант Ноллис виноват в его бедах. Таких одержимых Зелиг встречал пару раз. Но… может, удастся его спровоцировать? Так, чтобы он дал волю своей ненависти и пристрелил его… Это было бы наилучшим выходом из ситуации…
- Вставай, - тычок носком сапога в живот был совсем слабым. Ударили не из желания причинить боль. Просто способ поторопить.
- Сэр, он,.. – капрал с сомнением покосился на лежащего на полу Зелига, - гм… он не может идти. Нога не действует. Попал под нейробластер.
- И что? – политофицер приподнял бровь, - никто его нести не собирается. Не может встать – пусть ползет.
Зелиг задохнулся от отчаяния. Докатиться до такого унижения… почему ему не попали в голову? Умер бы сразу и не было бы ничего из этого…
- Встать, лейтенант, - процедил политофицер, щелкая кнопкой снятого с пояса электрошока.
Слабое жужжание показалось оглушительным. Зелиг закрыл глаза, чтобы скрыть так постыдно некстати подступившие слезы. Знакомый метод, который курсанты СБ называли между собой «небо с овчинку»… излюбленный прием инструкторов во время тяжелых марш-бросков, когда курсанты со стоном «не могу больше» валились с ног. Резиновый шланг напрочь вышибал усталость, заставляя выжать из, казалось бы, измученного тела новые силы. Что же – их воспитала одна армия, такой замечательный метод не мог остаться прерогативой исключительно спецкурсов СБ… его просто заставят ползти, ведь у любой выносливости и гордости есть предел…
- Встать, я кому сказал, - кончик шокера оказался у самого лица. Запах озона казался омерзительным, тело стала бить невольная дрожь.
Зелиг оттолкнулся локтем от пола. Избитое тело отозвалось болью, не желая подчиняться, но лучше уж так, чем очередная порция побоев. Он застонал и поспешно закусил разбитую губу. Чуть подсохший струп лопнул, в рот потекла кровь, Зелиг инстинктивно сглотнул. Желудок тут же скрутило спазмом, и он снова рухнул на пол. Его вырвало - желчью, мучительно, с болью и судорогами.
Политофицер чуть отступил назад. Выражение брезгливости на его лице было настолько явным, что Зелиг заставил себя стиснуть зубы и повторить попытку. Пусть даже он калека, пусть жить недолго – ничто на свете не заставит его корчиться в собственной блевотине.
Бесконечно медленно ему удалось подняться на колено. Парализованная нога висела мертвым грузом. Так… теперь самое сложное - встать. Если бы руки были свободны, это существенно бы облегчило задачу… нужна какая-то опора… до ближайшей стены метра полтора, не меньше… дадут доползти или нет? Только есть ли смысл в этом барахтании? Идти он все равно не сможет…
- Ну, каково тебе теперь? – политофицер наблюдал за ним с полным равнодушием, - зачем тебе себя лишний раз мучить? Ты же сам виноват в том, что с тобой происходит. Скажешь – и все прекратится. Посмотри правде в глаза, мальчик – ты же калека. Инвалид. И ни на что больше не годен. Не можешь даже стоять самостоятельно. Тебе нет нужды играть в солдатиков.
Знакомый прием. Проходили такое. Даже тренинг был… Но вот сейчас воспринимается совершенно иначе. Трудно сохранять гордость – да что там гордость, просто хоть какое-то достоинство, - стоя на коленях со скованными руками и глядя на кого-то снизу вверх, когда тело умоляет только о покое, об избавлении от боли хоть ненадолго. И здравый смысл потихоньку сдает позиции. Только бы не запаниковать, тогда точно конец...
Политофицер посмотрел на хронометр и досадливо нахмурился.
- Харди, бери его и за мной. Там на месте разберемся.
Капрал разрезал пластиковые наручники (Зелиг невольно ахнул в голос от внезапной боли в затекших руках), закинул руку лейтенанта на плечо и поднял. Зелиг безвольно повис на капрале. Господи, ну почему он никак не потеряет сознание?
-
-
09.04.2009 в 23:54Очень интересно. И с самого начала прошибает, конечно, сильно и жестко. Фордариановский мятеж вообще был невероятно грязным, а тут он показан еще с одной стороны - жертвы в самом неприятном положении. Очень жду продолжения!
-
-
10.04.2009 в 08:57-
-
10.04.2009 в 14:47***Крысенок***
-
-
10.04.2009 в 22:19Но где-то через неделю будет вторая часть.