Багровый перелив старого вина из запасов графа Петера. В приглушенном свете грани бокала вспыхивают искрами. Красиво. И хочется утонуть в этой красоте. Буквально, а не тем способом, который он сегодня избрал. Хотя забвение он получит. И уже очень скоро: свисающая с кресла рука натыкалась на пузатую поверхность десятка бутылок. А еще несколько валялись вне его доступа. И, прямо скажем, не в слишком целом виде.
Он расхохотался, наполнил бокал и отправил снаряд из темного стекла в ближайшую стену. Только бы мать не зашла. Конечно, он что-нибудь соврет… Она привыкла к его выходкам, куда ей было деваться за тридцать-то лет, но сам он, кажется, еще к ним не привык.
Психопа-ат! Он плеснул на язык немного пряной жидкости. Ну давай, признайся себе, хотя бы себе, чем была эта связь, не начавшаяся и закончившаяся столько лет назад ? Чем она была и стала, если сейчас, когда где-то там разгар свадьбы, ты валяешься уже практически на пестром ковре?
А чем ближе ворс, тем отчетливее мысли в никчемной голове. И ты ничем не можешь их прервать, даже стукнуться лбом о комод за спиной. Потому что допился. И все, на что тебя еще хватает – смахнуть красные капли с золотого канта мундира и прошептать: «Сделай счастливой хоть Николь».