Источник вдохновения

[slash-barrayar]

Мои раздолбайчеги снова на тропе креатиффа! Рифмы, трепещите!

Герои: Эндрю Форвейн, Стась Букатов.
Варнинги: стихоложество, флафф, предположительно пре-слеш.
Саммари: как Веник относится к Стасю, мы знаем по "Салфеткам", а вот кто Веник для Стася? Возможно, источник вдохновения?

текст

Стась опёрся о косяк собственного кабинета и залюбовался. Стоило отойти на полчасика, как место, естественно, уже заняли. Бесстыжий нахал Форвейн сидел на его стуле, за его столом, и яростно теребил его орудие производства, сиречь ручку перьевую старого образца. Высокое чело бороздили вертикальные морщины, выдающие напряженную работу творческой мысли.

- Эндрю! – позвал Стась, решивший, что уже вдоволь налюбовался диковинным зрелищем.
- Шш, не мешай, я трагедию пишу.
- Да ну? – вырвалось у Стася. Он, конечно, сразу же пожалел, что дал волю языку. Прозвучало это как-то неделикатно. Как будто он сомневался в способностях друга. Однако Веник был не мнителен.
- Ну да! Большую! Красивую! Про вампиров! В пяти частях, с прологом и эпилогом. В стихах.

«Да, - подумал Стась, - а ведь я всего на полчаса отошёл...»

- И много уже написал?
- Ну... строчки три уже написал.
- Да ну?

- Но зато это самая кульминация, - сообщил Веник, испытывая внезапную необходимость оправдаться. – То есть кульминация первой части. В общем, там главный герой просыпается утром, то есть вечером после обращения в вампиры, и страдает!

Стась закатил глаза. Вечно этому Венику надо, чтобы кто-нибудь «побольнее обстрадался», а без этого никак! Когда же он наконец поймёт, что в человеческой жизни вполне достаточно страдания, и писать надо разумное, доброе, вечное, то есть то, чего в природе не бывает?

- Вот, послушай, - тем временем с энтузиазмом начал Эндрю, - «В большое зеркало гляжу и ничего не нахожу!» Здорово, да?
Стась Букатов немедля выпал в полуобморочное состояние, и Эндрю, не встречающий противодействия, продолжил:
- «Как будто нет меня вообще...» А вот что дальше – пока не придумал. Не подскажешь что-нибудь, я-то тебе с рифмами помогаю?

- ...И восемнадцать мне уже? – предложил Стась в приступе чернейшего юмора.

Эндрю начал энергично строчить, потом перечитал и задумался.
- Погоди, Стась. «Вообще» и «уже» - это не рифма.
- «Гляжу» и «нахожу» - это, на мой взгляд, тоже не рифма.
- Нормальная глагольная рифма.
- Вот именно, - сообщил Стась, - глагольная!

Эндрю почесал затылок чужой перьевой ручкой и начал декламировать хорошо поставленным, не лишенным приятности голосом:

- «Ветер по морю гуляет и корабль подгоняет. Месяц по небу идёт, судно по морю плывёт».
- Матка боска, - выдохнул Стась. – В каком классе ты это написал?
- Я это не написал, я это прочитал. В шестом классе. Это Пушкин, Александр Сергеевич, солнце русской поэзии, твоя любимая докосмическая эпоха.

- В докосмическую эпоху это, может быть, и было в порядке вещей… - начал Стась, но тут Форвейн выдвинул стул, поймал за талию подобравшегося к нему на небезопасное расстояние поэта и, игнорируя вскрик протеста, усадил к себе на колени.
- «... Как будто нет меня совсем...» и я сейчас кого-то съем! - заключил он, клацнув зубами около чьего-то чуть оттопыренного ушка.

- Ты с ума сошел, поставь меня на пол и выметайся из кабинета! – возмутился Стась, но всё-таки хихикнул в процессе. Поэтому его ухо Веник всё-таки прикусил, но затем честно выполнил требуемое.

Стась устроился на краешке стула, сунул в рот кончик ручки (так работалось лучше) и уставился на стену, где висел список дедлайнов. Потом – на напольные часы. Потом – в окно. Потом – на потолок. Потом снова перевёл глаза на список дедлайнов и таращился на него, наверное, минуты три.

«Про вампиров, - пробормотал он, наконец сдавшись. – В большое зеркало гляжу... В большое зеркало глядя... В большое зеркало смотрясь... Матка боска, что же с этим зеркалом придумать? Неплохо же выходит. Образ зеркала, сомнение в собственном существовании...»