Персонажи: ОМП.
Место действия: Джексон.
Предупреждение:
читать дальше- Ну что, сдаём?
- Сдаём. Если работу примет.
- Гэс, я серьёзно.
- Да я тоже. Стопроцентно. Ты его ТЗ видел?
- А чего там?
- Уроки пения, ну, связки поставить…
- Неслабо. Он что, оперным певцом собирается стать?
- «Император Нерон очень любил петь…» Подожди, это ещё не всё. Французский язык, чтобы не ставить произношение. Китайский язык, чтобы не было проблем с тональными…
- Фигассе.
- … «объект должен при желании уметь сдать барраярские армейские нормативы по спортивной подготовке» - это я цитирую, у меня так записано! Честное слово.
- И как, он всей этой фигнёй охотно занимался?
- Да ты не поверишь, с удовольствием.
- Ни фига себе набор, если его вдруг случайно не заберут. Французский язык, китайский язык, барраярский физнорматив и оперный голос.
- И десять фактических лет при двадцати на вид, ага.
- Проще прибить, чтоб не мучался.
- Или в бордель.
- Ну ты же знаешь наши бордели. Прибить лучше.
- Не скажи. Бывают бордели, в которых жить лучше, надо просто знать, куда идти. Мальчик ещё успеет до старости скопить кое-какую сумму на старость…
- А всё равно это не жизнь. Напомни, сколько ты уже тут работаешь?
- Девять лет, Зигфрид, девять лет. Видишь, седой наполовину.
- Это хочешь сказать, что я к концу этой пятилетки поседею полностью?
- Да ты, по-моему, уже. Не обижайся.
Доктор Зигфрид Баум провел рукой по волосам и ошарашено уставился на оставшийся на рукаве халата белый волосок.
- Это всё двойная пересадка в прошлом месяце. Она пять лет жизни у меня украла, чесслово.
- Ну да, - пробасил рассудительный Гаспар. – Одна-то операция – дело трудоёмкое, а уж две одновременно…
- Ты что, не понимаешь, о чём я говорю? У меня сердце с тех пор не на месте. Вот… мудак-то, а?
- Ну, мудак. Но ты же имеешь с него премиальные?
- Да ну тебя, - отмахнулся Зигфрид. – Я ещё понимаю суть заказа «сунь мои мозги в тело клона, а что останется – выброси». Человек хочет жить, пусть и таким уродливым способом. Но вот пересадить мозг клона в своё же бывшее тело, которому жить осталось от силы три года – это чистый садизм, неприкрытый.
- Но ты же с него получил премиальные? Умница. Никто у нас в корпусе не смог бы провести сразу две операции. Зиг, да ты же талант.
- Талант…
- Ну не подписывал бы четвёртую пятилетку, что ты так изводишься? Ты с долгами отца расплатился? Расплатился. Квартиру купил? Купил с прошлого контракта, и ещё осталось, кажется.
- Теперь дочке надо жильё справить. Она у меня в институт поступает. Кстати, учёба тоже вещь недешевая, если платят не кланы.
- Да тебя в любой другой клинике с руками оторвут.
- Оторвут. А что заплатят? Гэс, ты преувеличиваешь, я нормальный хороший хирург. Не гений и не светило мысли. Сейчас я получаю, как гений.
- Да ладно, нужен ты мне, тебя уговаривать, - Гаспар отмахнулся. – И вообще, если ты уйдёшь, здесь поговорить будет не с кем. Одни каннибалы.
- Спасибо, Гэс, - с чувством сказал Зигфрид. – А ты пойдёшь на третью пятилетку?
- Я пойду на третью пятилетку! Я не теряю надежды накопить денег и сбежать к чёртовой матери из этого дурдома.
- Обещай мне больше не играть на бирже. Ты этого не умеешь.
Близилось девять вечера. В такое время надо или уходить, или оставаться на работе на ночь.
- Знаешь, - сказал Зигфрид, - мы так долго работаем вместе, что я понимаю этих ребят с Афона. Ну какая семейная жизнь может быть с женщиной? Что они могут понимать о мужчинах? Я прихожу домой, а там Лорел. Я пытаюсь с ней поговорить, ну, как прошёл день, пятое-десятое, и тут она мне говорит: «Не надо о работе.»
- Вообще-то её можно понять, не находишь? – усмехнулся Гэс. – Особенно если речь идёт о твоей работе, конечно.
- Да о чём мне ещё с ней разговаривать? Моя работа – моя жизнь.
Оба переглянулись и расхохотались.
- Вот такая хреновая жизнь у нас, - подытожил Гаспар. – Слушай, а Афон – это где?
- Гэс, мой тебе совет. Даже если захочешь эмигрировать – не подавай заявку на Афон. Там тебе не понравится.
- Да что там, блин, за место такое?
- Ни одной женщины на планете.
- Фигассе. То есть можно пить пиво, смотреть футбол и оставить крышку унитаза в удобном положении?
- Весьма любопытное описание, - пробормотал Зигфрид. – Кстати, насчёт пива, у тебя есть?
- Две бутылки.
- Помянем? В смысле, обмоем? А завтра, на свежую голову…
***
«Ну вот, - подумал Гаспар, отползая от источника света. – То же мне врач… какая с утра свежая голова? Да и пузо я уже отрастил от этого пива... Зиг, сволочь, жрёт не меньше, а тощий, как щепка...»
- Очнулся? – отвратительно бодрый с утреца Зиг вколол ему дозу синергина. – Просыпайся, просыпайся! И не хнычь. Я себе этот синегрин трясущимися руками вводил. Ты, по крайней мере, получил вполне квалифицированный укол.
- С детства ненавижу уколы.
- Не хнычь, кому говорю.
- Будем сдавать?
- Будем сдавать.
Всё-таки Зигфрид оказался прав. Голова после синергина была свежая, аж хрустела.
- Ты не знаешь, - сказал Гаспар, перекрикивая этот хруст, - Сам не приедет?
- Да какого он тут забыл? Не ключевой клиент, вообще не с Архипелага. Может быть, Лаки приедет.
- Свинокрыс.
- Похалим.
- Зоофил.
- Слова какие умные знаешь.
- Ну, Самого не будет – нам же лучше. Сдаём сами, не впервой.
Работа предстояла пакостная. Сначала Гаспар рассказывал о воспитании ребёнка, о всех проблемах и осложнениях, о степени выполнения ТЗ. И улыбался. Потом клона вводили, предоставляя заказчику возможность оценить работу. Потом детёныша уводили – якобы собирать вещи и готовить к отлёту – и Зигфрид рассказывал, как будет проходить операция, чтобы морально подготовить клиента. И тоже улыбался. Да они на всём протяжении беседы должны были улыбаться, это входило в стоимость обслуживания.
Иногда Зигфрид думал, что непосредственно на операциях как-то легче. Там задачи чисто технические, и если не думать о том, что ты делаешь, всё вообще проходит замечательно.
«Никуда я отсюда не уйду, - объяснял он вчера Гэсу по пьяному делу. – Я люблю оперировать. Понимаешь, только здесь мне дают задачу нужного уровня технической сложности. Я не гений, но это я уже делаю почти как гений.»
Зигфрид поморщился от воспоминания. Что-то он разоткровенничался, если хоть раз скажет такое Лорел – может забыть о браке. И, что хуже, она постарается забрать дочь с собой. Любить свою работу – социально желательное чувство, но никому нельзя признаваться, что любишь такую работу. Или ладно, Гаспару можно, он сам повязан.
***
Клиенты все были на одно лицо, более или менее дряхлые, со следами тех или иных пороков на лице.
- Смею вас порадовать, ваше зрение восстановится в полном объеме. Обследование не показало никаких мозговых нарушений, причина ваших проблем только в плохом состоянии глаз….
- Рад слышать. Теперь вы покажете моё новое тело? Левым глазом я немного вижу.
- Вы должны понимать, что тело ещё с мозгом внутри, - предупредил Гаспар. – И это мозг ребёнка, которого ни в коем случае нельзя волновать. Сильный негативный стресс может сказаться на успехе всей операции. Будьте готовы, что он будет болтать без умолку, рассказывать обо всех радостях и горестях за десять лет и порываться познакомить вас с друзьями.
- Что-то ещё? – иронично пробормотал клиент.
- Да, - мстительно сказал Гэс. – С вашим – да. Он может начать пересказывать вам свой роман.
- Вот как?
- Ну да, разумеется. Обучение французскому языку проводилось в том числе и на базе литературных источников. Сериалы входят в стандартный набор. Всё это несколько развивает воображение. Ещё в шестилетнем возрасте мальчик активно писал истории для девочек, с их куклами в роли главных героинь. В девять лет он начал писать про них же роман, уже для своих ровесников. Приключенческий роман.
- Приключенческий роман с главными героинями-женщинами для мужской аудитории, - пробормотал клиент. – Любопытно было бы взглянуть.
Поскольку буквально взглянуть в его случае не представлялось возможным, Гэс зачитал для него обрывки из фотокопии. Зигфрид слушал густой, чуть ироничный бас, выделяющий совершенно не те места, которые сам автор, по всей видимости, считал интонационно значимыми, и чувствовал, как сходит с ума.
- И эти тексты пользуются популярностью?
- А как вы думаете?
- Я думаю, да. Мальчик умеет чувствовать конъюнктуру. Эти тексты пошли бы в любой компании гиперсексуальных парней с детскими мозгами, если чуть-чуть подредактировать стилистически.
- Вы желаете видеть автора?
- Может быть, не сейчас. Операция назначена на завтра? Я желаю видеть операционную.
Гэс похвалил себя за то, что не обрадовал мальчика заранее. Ему трудно было бы объяснить, что долгожданный отец бродит по зданию, но не нашёл времени к нему заглянуть.
В операционной, святая святых Зигфрида Баума, клиент несколько растерялся.
- А для чего служит этот прибор? – спросил он, явно дабы отвлечься от мрачных мыслей. Не очень-то ему это удалось – Зигфрид пояснил предназначение инструмента с мстительной скрупулёзностью, наблюдая, как лицо клиента медленно вытягивается. Одно дело – заказывать убийство, другое – знать, как именно оно происходит.
- Вы знаете, доктор, наверное, мне нужно на свежий воздух.
- Да, разумеется. Простите, если мои объяснения вас утомили.
***
- Ты чего творишь, Зиг?
- А сам-то? К чему начал разговоры про роман?
- Потому что мальчик о нём заговорит, как пить дать. Он уже три месяца всем этим романом мозги... ну, того.
- Ну, его ровесникам действительно нравится.
- Слишком узкий круг. На это не прожить.
- Да уж.
- Разрешите не согласиться, - повысил голос сидящий поотдаль клиент. – Мужчины с мозгами мальчишек – явление, широко распространённое во всей Вселенной.
Гаспар и Зигфрид переглянулись. Интересно, как много из их разговора он слышал?
- Эти голоса – это дети? – спросил клиент.
- Да. Младшая группа, шесть лет. По физическому развитию – десять-одиннадцать. Они играют в саду.
- Надо же… ничего не вижу. Пожалуй, я готов познакомиться с моим.
Гаспар сделал движение бровями. Зигфрид отмахнулся, потом пожал плечами, потом кивнул. «Вряд ли, но может быть, и да.» Во всяком случае, просьба звучала как «познакомьте меня с моим», а не «хочу видеть тело».
***
Когда мальчишку ввели в комнату, ему ничего не объясняли. Пригласили пройти, но ничего не объясняли. Он растерянно остановился на пороге, похоже, прикидывая, в чём мог нашкодить за последнее время.
- Здравствуй, сынок, - проговорил, поднимаясь, клиент, точно как проинструктировали его Зигфрид и Гаспар. И добавил от себя: - Tu es tres joli.
Зигфрид закрыл глаза, а Гаспар отвёл взгляд, когда мальчишка разразился восторженной тирадой на французском, из которой оба ни хрена не поняли. Они, вообще-то, могли бы и пойти покурить, всё равно никто не собирался обращать на них внимания.
- Подойди поближе, - перебил клона клиент, - я не вижу так далеко, - и снял очки. – Но я знаю, что ты красивый, потому что сам был очень хорошеньким в твоём возрасте. Ну, если хочешь, можешь обнять меня. Легче, легче, кости переломаешь, обалдуй! А чего ты хочешь, старость не радость…
***
- Значит, ты написал роман?
- Я уже пишу второй.
- Продолжение?
- Нет, совершенно другой.
- И как?
- Не получается. Первый был проще.
Клиент засмеялся.
- Я так и не написал второй роман. Но знаешь, у меня есть рукопись первого. Если ты останешься без денег, можешь предложить его киностудиям Земли, по-моему, там неплохо заплатят за право экранизации. Очень драматичная история, основана на реальных событиях. Хотя предварительно следует предложить его правящей династии другой очень примечательной планеты. Эти могут дать дороже. Запомнишь?
- Запомню. Знаешь, у меня, конечно, кое-что тоже… на реальных… а ты почитать дашь?
- А ты справишься? Там десять авторских листов.
- Всего десять листов?
- Авторских листов. Примерно четыреста обычных.
- Ааа. Ну если не на китайском, то справлюсь. А ты разрешишь? Мне тут не дают много читать.
- Какие садисты. Ничего, вот уже скоро я тебя заберу…
- Ну? – одними губами сказал Гаспар. Зигфрид снял с пояса планшетку и написал: «Ничего не доказывает. Возможно, он всерьёз воспринял наши слова о том, что тело нельзя расстраивать перед операцией.» «Он тоже генерирует стресс, только положительный,» - дописал Гаспар. «А ты предупредил, что этого нельзя? - Зигфрид. - Он шантажист, ты сам слышал. Неужели ты думаешь…» Гаспар вырвал у него планшетку.
- Ты уверен, что она не просматривается? – шепнул он.
- Да кому мы нужны, - ответно шепнул Зигфрид. Но переписку прекратил.
- Хочешь, я покажу тебе наш бассейн? То есть… ой, извини.
- Ничего страшного. Я с удовольствием постою рядом, и послушаю, если ты опишешь мне его.
«Он хочет знать, как видит его тело,» - написал Зигфрид.
- Да ну, - отмахнулся Гаспар. – Скорей бы этот день уже кончился.
***
В конце дня клиент протянул карточку.
- Господа, вы проделали великолепную работу, поздравляю и благодарю. Я его забираю. На этой карточке – неустойка за отмену операции.
- Благодарю вас, - сдержанно сказал Зигфрид, - вы не представляете, как неудобно бывает, когда некоторым приходится напоминать.
- То есть я не один такой?
- Ну безусловно.
- Рад слышать. Как-то неловко было бы одному оказаться таким идиотом.
- Скажите, - вмешался Гаспар, - вы понимаете, что вам осталось от силы лет пять?
- Вполне. И я хочу провести эти пять лет с сыном, если вы не возражаете.
- Сына можно было бы завести куда проще, - проворчал Гаспар. В глубине души он был крепким хозяйственником, не одобряющим растрату средств.
- Вот я и говорю – идиот, - немного беспомощно ответил клиент. – Что поделать? Я его полюбил.
«Судя по записи в карте, он – полный импотент, не волнуйся», - написал Зигфрид на планшетке и показал надпись Гаспару.
«Я и не волнуюсь, - написал на своей Гаспар, - что угодно лучше пересадки мозга, так? Хоть бы он его трахал пять лет кряду…»
А вслух сказал:
- Чтобы вы не волновались насчёт своей нормальности, мистер… статистика такова: семнадцать процентов заказчиков отказываются от операции. Девятнадцать процентов мужчин и около десяти – женщин. Это странно, мне казалось, женщины должны быть добрее.
- Видимо, среди дам наверх пробираются только акулы, - пробормотал Зигфрид. – Не знал, что ты считаешь. Вычти всех, кто боится не пережить операцию, всех, кто точно знают, что их смерть оплачена, и ещё тех, чьё здоровье резко улучшилось, по каковой причине они заказывают свежее тело, а старого клона решают использовать в другом качестве…
- Всё равно всегда есть какой-то процент отказников, - упрямо сказал Гаспар. Зигфрид махнул рукой – мол, позже.
- Всё, что вы мне рассказываете, сводится к одному: в элите человечества есть люди со слабостями. Мне не обидно, потому что я не отношусь к элите. Более того, их слабости – мой источник дохода. Проверьте правильность суммы.
- Всё верно.
- Очень приятно было с вами работать, джентельмены. Подготовьте моего сына к путешествию.
***
- Ну что? – сказал Гаспар.
- Ну что… - Зигфрид отхлебнул из горлышка и невольно расплылся в непривычной улыбке.
- Отказник, старик. Первый за этот год настоящий отказник. Мда. Процент за завтрашнюю операцию ты не получишь, извини.
- Да хрен с ним, с процентом… может, выходной возьму. Клару вот в зоопарк возьму…
- В её возрасте надо уже не в зоопарк возить.
- Не учи меня воспитывать мою дочь. Но блин же, отказник!
- Первый за год. Я уже принялся терять веру в человечество. Нет, старик, ну ты подумай. Все эти наши клиенты, если называть вещи своими именами, уроды, гады, сволочи, в которых нет ничего человеческого. Порядочному человеку такие деньги взять неоткуда, во-первых…
- Ну так уж и неоткуда.
- Ну не на Джексоне же, согласись.
- А в других мирах?
- А в других мирах ни за что не примут человека, на котором надет труп. Ну вот. Наши клиенты – уроды, как ни погляди. И даже среди этих уродов семнадцать процентов… скажи, Зиг, разве это не пробуждает веру в человечество?
- Полюбить клона легко, - усмехается Зигфрид. – Это копия тебя в юности. Возможно, они дают иллюзию того же бессмертия, только другого рода. Да и не все отказываются из любви, сам же знаешь. Кстати, я не уверен, что продемонстрированный инструмент не сыграл роль.
- Да ну тебя, циник хренов. Когда я думаю, семнадцать процентов, семнадцать процентов наших клиентов, ублюдков и сволочей, оказываются от сотни лет жизни, когда видят своими глазами, кто за неё заплатит, разве это не пробуждает веру в человечество?
- Да ну.
- Ну да.
- Ну согласен. Пробуждает.
- И вот поэтому, - сказал Гаспар, - я подписываюсь на третью пятилетку. Где ещё я увижу нечто настолько жизнеутверждающее?
Зигфрид промолчал.